БЕДНЯК БОШ И ТАРАЧИ-ХАН

Жил-был в нутуке Тарачи-хана сирота по имени Бош. Поставил он свою кибитку около озера. И было это озеро величиной с горошину овечьего помета. Стал около него жить-поживать да добра наживать.

Проснулся как-то сирота Бош оттого, что птицы на озере гвалт подняли. Выглянул он из кибитки, а их видимо-невидимо: не озеро, а птичий базар. Взял Бош-бедняк свой самострел Тош, выстрелил и одной стрелой сбил триста и десять птиц: тридцати - попал в ляжки, пятидесяти - в подколенья, шестидесяти - в крылья, семидесяти - в лопатки, а ста птицам попал в середину спины.

Собрал дичь, оседлал своего черно-лысого бычка-бирючка, нагрузил на него битую птицу и сам сел. Ударил он черно-лысого бычка-бирючка плетью по паху - бычок-бирючок закружился волчком на месте; ударил бычка-бирючка плетью по ляжке, бычок-бирючок запрыгал кузнечиком; ударил бычка-бирючка по боку - бычок-бирючок летит, словно стрела из лука пущенная. Раньше ветра на нем долетел в ставку Тарачи-хана. Дивится народ:

- Уж не весть ли какая с Желтой реки?

- Птицы, птицы-то сколько, словно муравьев в муравейнике!

- Гляньте, он ее дворецкому сдал, а сам пошел к Тарачи-хану!

- Добрая весть обгоняет сайгака!- сказал Тарачи-хан, приветствуя сироту Боша. - Ты кто такой? По какому случаю привез нам столько дичи?- спросил он. Бош-бедняк и говорит:

- Я сирота, бедняк, имя мое Бош, есть у меня черно-лысый бычок-бирючок, самострел Тош да кибитка возле озера величиной с горошину овечьего помета. Триста и десять птиц я убил одним выстрелом. Привез ее, Тарачи-хан, в белый многоуглый дворец для брачного пира, хочу просить дочь себе в жены.

- Ах ты, кишго-ноха! (несчастная собака!) - закричал в гневе Тарачи-хан. - Вот что выдумал, негодник: дочь мою сватать! Гоните негодяя в шею! Пинайте его ногами в спину!

Приказ хана - закон. Схватили Боша-бедняка ханские слуги и учинили над ним расправу: вырвали язык, вырвали один глаз, отрезали одно ухо, отвели в пустынное место и бросили его там.

Впал Бош-бедняк в беспамятство. Вдруг то ли ему чудится, то ли на самом деле, только кто-то хриплым голосом говорит:

- А ну-ка, мил-человек, открой рот.

Открыл парень рот, а тот, как плюнет, как стукнет палкой поперек спины... Очнулся Бош-бедняк. Что за диво? Видит: стоит возле него седобородый араши-старик (отшельник).

- Теперь, мил-человек, у тебя все на месте,- сказал араши-старик.- А надобно будет над кем-либо силу свою показать, только пожелай. Прикажешь: прилепись - прилепится; прикажешь: отлепись - отлепится. Ну на том, мил-человек, прощай, будь здоров! Сказал - и будто бы его не было. Вскочил Бош-бедняк на ноги, поглядел вокруг себя, никого нет, и пошагал домой. Идет домой, видит на бугре, недалеко от дороги, кюкен (девочка) пасет телят.

"Дай,- подумал он,- силу свою попытаю" - и приказал:

- Прилепись, кюкен, к земле с телятами! Произнес - сразу все они к земле прилепились. Кюкен стала кричать, плакать, звать людей к себе на помощь, а телята, словно бы окаменели.

- Ну, погоди, Тарачи-хан!- воскликнул парень,- мы еще не раз встретимся и тут же приказал: - Отлепись!

Телята стали пастись, а кюкен к кибитке побежала отцу и матери поведать, какая беда с нею приключилась. Вернулся бедняк к себе домой, с дороги лег и уснул. Как только наступила ночь, он незаметно подошел к большой многоуглой кибитке, остановился возле одной из стен и приказал:

- Тарачи-хан, прилепись к земле!

Утром весь нутук только и говорил: "С всесильным ханом беда приключилась: прилип повелитель к земле и никак отлепиться от нее не может".

Засуетились ханские слуги, забегали. Ни семь мудрецов, ни лекари, ни знахари - никто из них не знал, как повелителя из беды выручить. Днем и ночью думали князья и придворные, как и чем помочь Тарачи-хану. В направлении всех четырех ветров мчались гонцы повелителя. И вот однажды во дворец пришел простолюдин.

- Я слышал,- сказал он,- что в царстве Змей-хана есть знахарь. Он исцеляет недуги человека аршан-водой. Быть может, он поможет нашему повелителю?- Этот человек говорит правду,- подтвердил слова простолюдина гелюнг. - Далеко та земля. Кто промчит семиханные земли, чтобы положить добрую весть у ног нашего повелителя?

- Есть такой человек на примете,- вмешиваясь в разговор придворных, сказал простолюдин.

- Кто он, назови нам его имя,- предложил тайша.

- Этот человек - Бош-бедняк, кибитка его стоит на озере, величиной с горошину овечьего помета.

- Что же, пусть и этот человек сделает свое доброе дело для великого Тарачи-хана,- сказал сын повелителя.

И когда на ковыль-траву роса пала, сирота Бош сел на своего черно-лысого бычка-бирючка, ударил его плетью по паху, бычок-бирючок закружился волчком на месте; ударил бычка-бирючка плетью по ляжке, бычок-бирючок запрыгал кузнечиком; ударил бычка-бирючка плетью по боку, он летит, словно стрела из лука пущенная.

Долго ли, коротко ли, а приехал он в царство Змей-хана и прямо к знахарю: так, мол, и так.

Выслушал старик-знахарь гонца от Тарачи-хана, надел белую шапку и белую шубу, взял аршан-воду и книжку, сел на белую лошадь и поехал вслед за ним из царства Змей-хана в царство Тарачи-хана. Ехали они днем без дневки, ночью без ночевки. Много дней и ночей ехали, а как половину ковыль-поля переехали и семь раз по семь роса на ковыль-траву пала, кибитки Тарачи-хана показались. Тогда старик-знахарь начал бить себя в грудь, трясти головой и так быстро бормотать заклинания, что на губах у него пена показалась. Посмотрел Бош-бедняк на старика-знахаря и подумал: "Я его в ханский дворец привезу, а он, чего доброго, и Тарачи-хана вылечит, и меня выдаст. Как быть, что делать?" - спрашивал он сам себя.

- Послушайте,- сказал Бош-бедняк,- я думаю, что вам лучше свою нужду справить, не подъезжая к кибиткам Тарачи-хана.

- Юноша, твоими устами вещает одна из четырех Желтых истин,- промолвил старик-знахарь и слез со своего белого коня.

Тотчас Бош-бедняк приказал: - "Старик-знахарь, прилепись к земле!"

И старик-знахарь стал кричать и звать к себе на помощь.

- Сойди со своего черно-лысого бычка-бирючка! - умолял он Боша-бедняка. - Беда со мною стряслась: прилип я к земле, потяни, будь добр, меня за руку.

Бош-бедняк тянул старика знахаря и так, и этак, и все без толку. Тогда он успокоил старика-знахаря, сел на бычка-бирючка, ударил его плетью по паху, бычок-бирючок закружился волчком на месте; ударил бычка-бирючка плетью по ляжке, бычок-бирючок запрыгал кузнечиком; ударил бычка-бирючка плетью по боку, он летит, словно стрела из лука выпущенная. Раньше ветра Бош-бедняк в ставку ханскую долетел. Вошел во дворец и - прямо к советникам Тарачи-хана.

- Со мною ехал старик-знахарь в белой шапке, в белой шубе, на белой лошади, и вез он аршан-воду, - сказал им Бош-бедняк. - Ехали днем без дневки, ночью без ночевки. Много дней и ночей ехали, а как половину ковыль-поля переехали и семь раз по семь роса на ковыль-траву пала, кибитки нашего повелителя показались. Старик-знахарь начал трясти головой, бить себя в грудь и заклинания так быстро бормотать, что у него на губах пена выступила. Еще малость с ним проехали. Остановил старик-знахарь белого коня, чтобы свою нужду справить, а как слез с коня, так и прилип к земле...

Сирота Бош еще не успел и дух перевести, как сын хана и визири вскочили на своих резвых коней и поскакали в степь к старику-знахарю. А когда увидели своими глазами, что старик-знахарь и хан страдают одним и тем же недугом, поворотили своих коней к дому.

Узнал Тарачи-хан, что старик-знахарь из царства Змей-хана его беде не помощник, послал своих глашатаев в направлении четырех ветров.

- Слушайте все! Слушайте все! - кричали дунгчи, надрывая свои глотки.- Тарачи-хан дарует вам свою милость. Человек, который вылечит своего повелителя от недуга, если он мужчина, возьмет его дочь себе в жены и получит все, что ханская дочь пожелает, если женщина - станет она ханшей. Такова милость Тарачи-хана!

Прошло семь дней, никто не взялся лечить своего повелителя. Прошло еще семь раз по семь дней, и снова никто не пришел во дворец, чтобы воспользоваться милостью Тарачи-хана. Еще прошло сорок девять дней - прошел третий срок действия милости Тарачи-хана. Вот тогда-то и пришел в ханский дворец сирота Бош-бедняк.

- Я не волшебник,- сказал он сыну повелителя,- не знахарь, не лекарь, но попытаюсь избавить Тарачи-хана от его недуга.

- Вылечишь или не вылечишь, испытай, однако, свое счастье,- сказал сын повелителя.

Три дня жил Бош-бедняк в спальне Тарачи-хана, ел, пил, дремал да посмеивался над беспомощностью своего повелителя. А когда в спальню заглядывал ханский соглядатай, он то лениво перелистывал толстую книгу, то дул на ее желтые страницы, то закатывал глаза и бормотал что-то.

Наступил четвертый день, и он прошептал:

- Отлепись наполовину, Тарачи-хан!

Как приказал Бош-бедняк, так оно и свершилось.

Бош-бедняк сидел на ширдыке и не спеша страницы книги перелистывал, а молва по всему нутуку пошла: "Тарачи-хан наполовину отлип от земли".

Пришел к сироте Бошу сын повелителя и спрашивает:

- Почему мой отец только наполовину от недуга избавился?

- Не знаю, может быть, потому, что он не спешит свое обещание выполнить,- ответил он сыну хана.

- Может,- согласился тот.

Тарачи-хан, как услышал разговор своего сына с Бошем-бедняком, созвал своих приближенных и тут же повелел выдать дочь замуж за человека, который его наполовину из беды выручил.

Придворные ели, пили, Тарачи-хан в спальне лежал, думал, что он вот-вот совсем вылечится, а Бош-бедняк посадил ханскую дочь, сам сел на черно-лысого бычка-бирючка да и был таков.

Так Бош-бедняк проучил Тарачи-хана.