Сказка о домовом из Хилтона

Давным-давно жил в Хилтон-Холле один брауни, то есть домовой, - самый проказливый из всех домовых на свете. По ночам, когда слуги расходились спать, он все переворачивал вверх дном. Сахар насыпал в солонки, в пиво бросал перец, опрокидывал стулья, столы ставил ножками вверх, выгребал горячие угли из каминов - словом, пакостил, как мог. Но порой он приходил в хорошее расположение духа, и вот тут-то!..

— Постойте, а кто это — домовой? — спросите вы.

Домовой, он вроде нечистого духа, только не такой коварный, как черт... Да неужто вы не знаете, что такое "нечистый дух" и "черт"? О господи! Чего только не творится на белом свете! Так знайте же, домовой — это смешное крохотное существо, получеловек, полуэльф, весь волосатый и с острыми ушками.

На чем же я остановился? Ах да, я начал рассказывать, как домовой из Хилтон-Холла вытворял бог знает что. Но если служанки оставляли ему миску сливок или медовую лепешку, домовой в благодарность убирал за них со стола и приводил в порядок всю кухню.

Вот как-то поздно ночью служанки долго не ложились спать и вдруг услышали шум в кухне. Заглянули туда, видят — домовой раскачивается на цепочке вертела и приговаривает:

О, горе мне! горе! 

Не упал с ветки желудь, 

Что станет дубочком, 

Что пойдет на люльку, 

Где заснет ребенок, 

Что станет мужчиной, 

Что меня уволит! 

О, горе мне! горе!

Служанки сжалились над беднягой и спросили птичницу, как им "уволить" брауни, то есть сделать так, чтобы он смог уйти из этого дома.

— Проще простого, — ответила птичница. — Подарите домовому за труды что-нибудь добротное, прочное, и он тут же исчезнет.

Вот сшили служанки из лучшего зеленого сукна плащ с капюшоном и положили его у камина, а сами стали ждать, что будет. И вдруг смотрят: подошел домовой к камину, увидел плащ с капюшоном, надел его на себя, да как примется скакать по комнате на одной ножке. Сам скачет, сам приговаривает:

Плащ с капюшоном я беру, 

И он отныне будет мой. 

Теперь не станет помогать вам

Хилтонский домовой!

Сказал это домовой и пропал. И больше его никогда не видели.