ХАРТИН-ЧЕРНАЯ КОСА

Жили-были два брата. Старшего звали Харчинка-стрелок, младшего - Хартин-черная коса. У старшего брата была жена по имени Татун. Жили они до поры до времени мирно и дружно.

Однажды Харчинка-стрелок уехал на охоту. Хартин-черная коса лежал в кибитке на ширдыке и дремал. Татун мыла голову, и как-то с ее длинной косы упала капля деверю на щеку. Тот поднялся и с досадой откинул косу невестки за ее плечо. Татун обиделась.

- Не трогай меня за косы,- с возмущением сказала она,- ты не уважаешь обычаев предков, не почитаешь ни меня, ни брата своего.

Вернулся с охоты Харчинка-стрелок. Не успел он сойти с коня - жена ему пожаловалась. И когда Хартин-черная коса хотел было взять за повод коня старшего брата, чтобы привязать его, тот сказал:

- Не в моем обычае давать привязывать коня человеку, который "старше" меня. Младший брат попытался было открыть дверь, чтобы брат первым вошел в кибитку, но Харчинка-стрелок предупредил:

- Не привык я утруждать "старшего" человека, могу и сам дверь открыть. Хартин-черная коса поспешил пройти вперед, чтобы старшему брату ширдык подстелить под ноги. Но старший брат, отбросив ногой ширдык в сторону, заметил:

- Не хочу утруждать заботами человека, который "старше" меня. Сели кушать. Татун и спрашивает мужа:

- Чем ты так сегодня озабочен, что все время молчишь?

- Когда я ехал по степи,- начал он,- видел, как сокол и ворона клевали воробья. Хотел я нанизать их на связку, да раздумал: побоялся сделать еще большее зло.

- Харчинка-стрелок,- сказала Татун,- если бы ты знал, как мне хотелось подостлать шелк и мех соболя, чтобы поймать сидящего на дереве попугая, но я побоялась греха.

Хартин-черная коса больше не мог молчать. Он с укором посмотрел на невестку и сказал:

- Татун, если бы ты знала, как мне хотелось сесть на лучшую из нашего табуна кобылицу и гнать так, чтобы ее сердце и легкие вышли изо рта, а из ушей выступил пот. Я сдержал свое желание, чтобы не сделать зла и не впасть в грех.

Вышел из кибитки, оседлал коня и поскакал в степь. Но вскоре вернулся, пригнав из табуна своего любимца Хара-Хула. Завел коня в кибитку и ножом отрезал ему хвост.

- Что это означает?- спросил брата Харчинка-стрелок.

- Это означает, что я вспомню о тебе и невестке тогда, когда у моего Хара-Хула отрастет хвост.

- Что ж, в этом есть и моя вина: лебедь, доверившись камышу, позволил злой птице съесть своих птенцов.

- Что ты хочешь этим сказать?

- То же, что и ты, отрезав своему коню-любимцу хвост.

"Жить под одной крышей нельзя",- подумал Хартин-черная коса. Молча вывел куцего Хара-Хула из кибитки и отпустил его в степь. Невестка видела, как младший брат ее мужа оседлал коня-годовика и поскакал на запад. И когда он едва-едва был виден на горизонте, Татун вспомнила слова мужа: "Лебедь, доверившись камышу, позволил злой птице съесть своих птенцов". Она поняла, что деверь кровно обижен, что он покидает их навсегда, вскочила на коня и помчалась за ним вдогонку.

- Хартин-черная коса!- кричала Татун,- останови бег своего коня.

Но обида притупила его слух, Хартин-черная коса пропускал ее слова мимо своих ушей.

- Хартин-черная коса! Послушай,- обратилась к нему Татун, когда расстояние между ними стало длиною в повод,- забудь слова обиды, поверни коня на восток.

- Татун, не ищи остывший след, солнце не встает с запада,- сказал он, дернул поводья коня-годовика и поскакал на запад.

- Харчинка-стрелок, твой брат уехал на запад. Я догнала его, просила повернуть коня к дому, а он мне ответил, что напрасно искать остывший след, что солнце не встает с запада,- рассказывала Татун мужу.

Не раздумывая долго, Харчинка-стрелок сел на коня, чтобы освежить след брата. Долго скакал он, лошадь была вся в мыле, когда Харчинка-стрелок настиг его.

- Хартин-черная коса, ты уехал, и я не могу поднять кнут, чтобы пойти в табун, а твоя невестка не может взять ведра и пойти к колодцу. Послушай, не торопи своего коня, подумай над тем, что сейчас я тебе сказал.

- Харчинка-стрелок, я знаю твое доброе сердце, но зачем сейчас ты унижаешь себя. Татун пожаловалась тебе, и гордость твоя взлетела выше сокола. Но сокол, поднявшись в небо, видит землю, а тебе обида заслонила путь к истине. Знай: мое слово - кремень.

- Ну что ж. Пустое дело - бросать слова на ветер. -И старший брат повернул коня на восток, а младший поскакал дальше на запад.

Хартин-черная коса еще издали заметил черную кибитку табунщика, а рядом с пологим холмом - дворец хана. Он превратил коня-годовика в клячу, себя в мальчишку-заморыша и направился прямо к черной кибитке. Собаки залаяли и бросились к нему навстречу.

- Хасыр-Басыр!- крикнул Хартин-черная коса,- и псы, поджав хвосты, умолкли. Он привязал коня и вошел в кибитку табунщика.

- Откуда и куда, паренек, путь держишь? Кто ты таков и как тебя по имени величать?- спросил хозяин кибитки.

- Иду издалека. Днем солнце греет - ночью месяц молодой светит, а звать меня Хартин-черная коса. У кого детей своих нет - могу стать сыном, у кого есть - могу быть работником.

- Живи с нами, у нас нет детей,- сказал табунщик. Мало ли, много ли дней Хартин-черная коса прожил в черной кибитке, только однажды в полдень видит он, что сын хана и дети нойонов в альчики играют.

- Туда не ходи,- предупредил отчим.- На их игру можно смотреть только с порога кибитки.

Хартин смотрел, смотрел и не вытерпел: подошел к играющим. Сын хана подскочил к приемному сыну табунщика и ударил его камнем. Тогда Хартин-черная коса схватил обидчика и так тряхнул задиру, что у того все косточки хрустнули. Заревел он, как бык, и побежал во дворец к отцу. Ханские слуги схватили Хартина-черную косу и повели во дворец.

- Этот щенок побил моего сына?- спросил хан.

- Да разве я его одолею. Он в два раза больше меня,- оправдывался приемыш табунщика, вытирая кулаком слезы.

"Не может быть, чтобы этот нусха (сопляк) мог обидеть моего рослого сына",- подумал повелитель и отпустил его.

- Иди, играй. Стыдно на такого заморыша жаловаться,- сказал он с горьким упреком своему сыну. - Его мог и сам наказать, а ты пуглив, как отставший от стада сайгак.

Вскоре после этого по цахару ¹ прошел слух, что к хану приехали знатные люди из семи царств, что собралось во дворец людей что степной травы.

- Отец, позвольте мне посмотреть, что там будет,- попросил приемный сын.

- Таким, как ты, делать там нечего.

- Отпустите, я только гляну.

- Ладно, иди, да не задерживайся.

Подошел Хартин-черная коса ко дворцу и пошел туда, откуда прислуга хана выносила разные кушанья.

- Эй ты, худышка, чего слоняешься без дела, помешай в котле мясо!- крикнул ему повар-толстяк.

- А у тебя что, вместо языка, руки отсохли? Повар-толстяк хотел было со всего размаху ударить ослушника шангой², но приемный сын табунщика ловко вырвал из его рук шангу и так ударил, что тот чуть не свалился с ног. С разбитой головой повар-толстяк побежал к хану.

Дворцовая стража схватила и привела Хартина-черную косу к повелителю.

- Эй, шовшур (боров)! Ты говоришь, что этот заморыш разбил тебе голову?- воскликнул хан и рассмеялся.- Ну ты и насмешник. Ай да потеха! Однако иди и занимайся делом. А этого паршивца, - приказал он своим телохранителям,- выпроводите отсюда, чтоб и духу его здесь не было.

Как повелел хан, так и было сделано. И приемного сына табунщика вытолкали в шею из дворца хана. А на другое утро, в день из дней, решающих судьбу женихов, заиграли трубы. Семью семь - сорок девять раз прокричали дунгчи:

- Слушайте! Слушайте! Знатные и незнатные люди, богатые и бедные, пожилые и молодые. Слушайте! Слушайте! Кто победит в состязании коней, тот со священного ложа возьмет гибкую, как тростинка, прекрасную Кермн. Такова воля и милость повелителя!

Хартин-черная коса спросил:

- Отец, о чем кричат дунгчи?

- Сынок! Кто сегодня победит в состязании коней, тот возьмет себе в жены младшую дочь хана.

- Отец, позвольте и я тоже поеду.

- Не думаешь ли ты обскакать лучших коней семи ханств на своей кляче. Сынок, эта затея хана нам ни к чему.

- Дайте и мне, отец, коня, я тоже поеду счастье свое попытаю.

- Бери, да гляди не осрамись.

Оседлал он свою клячу и поехал туда, куда в этот день и мал и стар спешили. Едет приемный сын табунщика, кто ни посмотрит в его сторону или обидное слово бросит, или до слез посмеется.

Начались скачки. В первом круге конек-годовичок от всех лошадей на полголовы отстал, во втором круге - конек-годовичок первым черту пересек, в третьем круге - ветру его не догнать. Посадив на всем скаку к себе в седло дочь хана, Хартин-черная коса первым примчал к шатру для жениха и невесты.

С той поры прекрасная Кермн, дочь хана, стала женою приемыша табунщика. Говорят, что ханша, узнав, кто суженый ее дочери, горько заплакала. Хан узнал - побелел от злости и пожалел, что слово дал.

- Но что поделаешь: слово - не птица, вылетит - не поймаешь.

Вскоре хан поставил для дочери и зятя большую белую кибитку и пообещал прекрасной Кермн отдать все, что она пожелает. Хартин-черная коса и прекрасная Кермн живут и друг в дружке души не чают. Как-то прекрасной Кермн дома не было: поехала отца и мать навестить. Хартин-черная коса лежал в постели и дремал. И слышит он: над кибиткой птицы кричат. Вышел Хартин-черная коса из кибитки. Белоснежные лебеди кружатся, вот-вот на крышу сядут.

Как увидели его лебеди, умолкли. Тогда Хартин-черная коса их спрашивает:

- Птицы-лебеди, скажите, о чем вы кричали над моей кибиткой?

А вожак и говорит:- Нет огня в очаге твоего брата, Хара-Хул ищет своего седока.

- Птица-лебедь, расскажи-поведай, что случилось с кибиткой Харчинка-стрелка.

- Мы этого не знаем. Завтра в полдень прилетит лебедь-кликун, жди его, он тебе расскажет то, чего мы не знаем.

Взмахнули они крыльями и полетели дальше. Загоревал Хартин-черная коса, закручинился. Стал он думать-гадать, что за напасть с братом приключилась. Прошла ночь, наступило утро, а в полдень прилетел лебедь-кликун.

- Птица-лебедь, расскажи-поведай, о чем ты кричишь над моей кибиткой?

- Я был там, где ты босоногим бегал. Степной дьявол победил твоего брата, Харчинка-стрелок превращен им в черное дерево и брошен в море, а жену его степной дьявол увел к себе в подземелье.

- Птица-лебедь, скажи, как мне найти брата и невестку?

- Торопись спасти Харчинку-стрелка. Унесет волна черное дерево в океан-море, в живых твоему брату не бывать. Дорогу к морю конь Хара-Хул укажет.- Взмахнул лебедь-кликун крыльями и полетел дальше.

Вечером прискакали гонцы от хана.

- Передайте своему хану,- сказал он,- что Хартин-черная коса во дворце не будет, он думает о своей Родине, его конь ищет старых друзей по табуну.

Еще в степи пыль не улеглась от лошадей-гонцов, как в кибитку вошла прекрасная Кермн.

- Завтра, Кермн, мой конь поскачет к кибитке брата. Ты поедешь днем позже по моему следу, - сказал он жене,- Я прошу тебя, отец не откажет, попроси у него последний приплод скота.

- Хорошо, я сделаю так, как ты просишь. Много ли, мало ли минуло дней, но только, когда Хартин-черная коса приехал, никто не вышел из кибитки брата, чтобы взять повод у путника. Зашел он в кибитку: ни души. Поймал в степи Хара-Хула и поскакал к морю.

Едет вдоль берега моря, смотрит: на песке лежит щука с разбитым рылом.

- Добрый молодец, брось меня в воду,- попросила она человеческим голосом.- Я тебе за это помогу найти то, что ты ищешь.

- Ладно,- согласился Хартин-черная коса. Превратил коня-годовичка и Хара-Хула в альчики и оставил их лежать на песке под камнем. Взял щуку и вошел в море. Побрызгал аршан-водой на щучье рыло, пустил ее в воду, и сам за ней поплыл рыбкой. Долго плавал он вслед за щукой. И все же нашел на дне морском черное дерево. Вытащил черное дерево на берег в том месте, где альчики оставил, и побрызгал на него аршан-водой. Харчинка-стрелок открыл глаза и говорит:

- Вот спал, так спал. Спасибо тебе, брат, что меня из беды выручил. Теперь и сам вижу, что твое слово - кремень.

Им хотелось по душам поговорить, да дело не терпит. Старший брат сел на коня Хара-Хула и поехал напрямик к своей кибитке; младший брат поскакал пещеру степного дьявола отыскивать.

- Далеко, молодец, путь держишь?- спросила старуха, когда Хартин-черная коса подъехал к Кеки-Тенгис.

- Здравствуй, бабушка! Еду к степному дьяволу. Спас от смерти брата, надо выручать и невестку. Будь добра, расскажи, как мне к нему проехать.

- Поезжай прямо, добрый человек. Сперва минуешь семь желтых курганов, потом переплывешь три широких реки, увидишь черные болота - это и будет то место, где живет степной дьявол. Смерти тебе на пути не видать, под неувядай-травой не лежать... - сказала старуха и исчезла, словно ее и не было.

Хартин-черная коса проехал желтые курганы, переплыл три широкие реки, а как подъехал к черным лугам, увидел трех мангусов.

- Эй, чудо-человек! Подъезжай к нам поближе,- кричали пожиратели людей,- друг дружке косточки посчитаем, у кого силушки меньше, тому и под неувядай-травой лежать.

Вихрем налетел на мангусов Хартин-черная коса: взмахнул мечом справа - рассек одного от макушки до таза, взмахнул мечом слева - покатилась голова второго мангуса по черному лугу. Повернул коня, чтобы с третьим силушку свою померять, а он хитрее первых двух оказался. Отскочил в топь болота и так заорал, что земля задрожала, трава к земле приклонилась.

- Эй, чудо-человек,- кричит мангус из болота,- сохрани мне жизнь и требуй, чего пожелаешь.

- Пусть будет так, как ты сказал. Я хочу вырвать жизнь у степного дьявола. Ты проведешь меня к нему в подземелье.

Хартин-черная коса превратил коня-годовика в альчик, положил его в переметную суму и пошел по следу мангуса. Много ли они прошли, мало ли они прошли, подошли к черному кургану, что у черного леса. Мангус растворил окованные медью двери, спустились они на семь ступенек вниз и очутились в пустой пещере. Мангус растворил вторые окованные серебром двери, спустились они еще на семь ступенек, вошли в пещеру и видят: девушки-красавицы детей степного дьявола развлекают, а сами горькими слезами умываются.

Хартин-черная коса сказал слово и превратились дети степного дьявола в черные палки. Мангус растворил третьи окованные золотом двери: сидит невестка Татун на ширдыке, а на коленях у нее лежит голова степного дьявола. Как увидела она деверя, воскликнула:

- О, Хартин-черная коса, уходи скорее отсюда! Меня не спасешь и сам погибнешь!

- Не бойся, Татун, двое уже лежат под неувядай-травой и ему лежать с ними,- сказал так и стал мечом степному дьяволу щекотать пятки.

Приоткрыл степной дьявол свои глаза да как заорет:

- Эй, ты, что спишь, не видишь: мне пятки что-то щекочет!

- Хватит тебе спать-дремать,- сказал Хартин-черная коса,- вставай, за все посчитаемся!

Сверкнула молния, грянул гром, тучей черная пыль поднялась, вскочил степной дьявол на ноги. Бились они день, бились другой, во все стороны летели клочья одежды и брызги крови. На третий день Хартин-черная коса изловчился и вонзил степному дьяволу свой меч в становую жилу. Хлынула черная кровь, заорал он не своим голосом и рухнул замертво.

Хартин-черная коса схватил невестку за руку и побежал с девушками-невольницами к выходу. Выбежали все на черный луг, хотел и мангус из пещеры выйти, да двери перед ним сами собой закрылись.

Хартин превратил альчик в коня-годовика, и поскакали они с Татун к дому. Переплыли три широкие реки, миновали желтые курганы и Кеки-Тенгис, а там и кибитки показались.

Встретили их Харчинка-стрелок и прекрасная Кермн с большой радостью. К вечеру в их кибитке был большой пир. Отец прекрасной Кермн рассказывал гостям о хитрости дочери.

- Пришла перед своим отъездом Кермн ко мне во дворец, говорил он. Я ее спрашиваю: что, доченька, пожелаешь у нас взять с собою? Мне ничего не надо: ни камней-самоцветов, ни золота, ни серебра. Если не жаль, дай последний приплод скота, ответила она мне. Что за причуда, думаю я. Хорошо, возьми. И только потом понял ее хитрость.

Взяла она приплод - и кобылицы побежали за жеребятами, овцы - за ягнятами, коровы - за телятами, верблюдицы - за верблюжатами. Скот побежал - люди пошли. Не оставаться и мне с женой. Собрались и поехали вместе с дочкой. Так я и оказался со своими людьми в стране зятя,- закончил свой рассказ хан.

Харчинка-стрелок рассказал, как его брат из беды выручил.

Татун не уставала повторять гостям свой рассказ о схватке деверя со степным дьяволом.

Один Хартин-черная коса молча пил да ел, да на прекрасную Кермн глядел. Семь дней и ночей пировали, на восьмой - гости по домам разъехались.

¹ Цахар - кибитки бедняков около ханской ставки

² Шанга - деревянный ковш