ШЕРШЕНЬ

Жили два брата. У них была только одна упряжка быков. Когда они поделились, то решили: Быков делить не будем, один бык ни тому, ни другому не впрок. Оставим их вместе. Придет время пахать или мельницу вертеть, будем по очереди пользоваться. Так и решили.

Пришла весна, повел старший брат быков пахать свою землю. Пашет он, засевает свою землю, а младший сидит сложа руки и ждет, когда придет его черед и отдаст ему брат быков. Идет время, запаздывает он с севом, а брат и не думает отдавать быков. И не. так-то уж много пахоты у него, кажется, давно бы пора управиться, да нет — он все тянет, держит быков, не отдает.

Отчего бы так? Вот отчего: не будь носа промеж глаз — заели бы глаза друг друга. Так и братья: брат с братом разделятся — уж друг о друге не думают; больше того: нет у тебя врага — поделись с братом, объявится враг. У старшего брата вот какая мысль засела: хочет он присвоить обоих быков.

Наконец, когда уже у младшего и надежда вся пропала вспахать свое поле, вовремя, когда уж все терпенье иссякло, говорит он брату:

— Погиб я, братец, если не отдашь мне хоть сейчас быков. Ты уже довольно поработал, и, если будет на то воля бога да твоей судьбы, тебе хватит и того, что вспахал да засеял, а у меня, запоздай я еще хоть немного, вся семья с голоду погибнет.

— А что ж мне с того, что твоя семья с голоду погибнет? Мы этого при дележе не оговаривали. Одолжу тебе быков — моя воля, не одолжу — и на то моя воля. Я еще своей работы не кончил, а тебе быков отдавать — так ведь вся деревня меня на смех, поднимет.

— Я у тебя в долг ничего не прошу, эти быки ведь не поделены, и если ты о себе позаботился, то и я хочу о себе подумать.

— Так я и знал, что ты выдумаешь что-нибудь. Может, еще и семью свою кормить заставишь, будто и это при дележе было оговорено? Где же это видано, чтоб после дележа еще что-то общее оставалось? Когда мы поделились, быки достались мне, а не будь того, не будь быки мои, — так бы ты и дал мне их весной на пахоту! Быки эти мои, и дам ли я их тебе или не дам — на то одна только моя воля.

— Да нет, неправда! Эти быки как твои, так и мои, — клянется младший.

Но когда у человека в уме и в сердце угнездились хитрость и подлость, разве его клятвой проймешь? Не было у них свидетелей при дележе.

— Хорошо, — сказал младший, — какой правдой ты у меня быков отнимаешь, пусть той же правдой они и служат тебе.

Если клятве человек не верит, его и проклятьем не возьмешь.

— Пусть так, — сказал старший. Прошло время.

Однажды затеял младший брат праздник — сапуршао. Созвал он близких и далеких, малых и больших: идите, пожелайте мне счастья на бедноту мою. Позвал он и двуличного своего брата, но того не очень-то заботило счастье брата — отказался он и пошел в поле работать со своими неправдою добытыми быками.

Вышел старший брат в поле, вывел быков, не прошел он и одного ряда, как откуда ни возьмись шершень. Прилетел и давай кусать быков. Взбесились быки, понесли, бросаются туда, сюда, сами не знают, куда их носит. Задрали хвосты кверху, загнули головы книзу и носятся по полю взад и вперед.

Долго удерживал взбесившихся быков старший брат, долго боролся, но не одолел. Да и как одолеешь быков, когда уж у них изо рта пена пошла и глаза все кровью налились? Замучили его совсем быки, свалили, зацепили отточенным, что меч, лемехом и потащили. Бегут быки, тащат надетого на плуг, как рыба на удочку, старшего брата. Бегут полями и лесами, через плетни и ограды, через ямы и рытвины прыгают — извели несчастного человека. И так, взбешенные, страшные, ворвались прямо во двор младшего брата.

Перепугались все гости, повскакали с мест и бегут кто куда, спасаются от быков. Один только младший брат не убежал. Как увидел он несчастного своего брата, вскочил, бросился к разъяренным животным, схватил их. Быки, все в поту и в испарине, угомонились вдруг, задрожали, стали. Видно, шершень их только сейчас оставил.

Что же делать? Похоронил младший брат своего неверного брата с честью и подобающей братской печалью. Не только те быки, но и все имущество старшего брата досталось младшему в полное владение.