ЗОЛОТАЯ ЧАША

Жили в одной стране муж с женой. Вот муж пошел на войну и говорит жене, — она должна была скоро родить: — Родится у тебя сын, и будет он сиротой. И вправду родился у этой женщины сын, и назвала она его Сиротинкой. Вот уж пятнадцать лет исполнилось сыну, а мать ни разу не засмеялась за все это время, ни разу не улыбнулась. Сказал сын:

— Мать, что ты никогда не смеешься?

— Ах, сынок, не с чего мне смеяться. А сын:

— Мать, кончилась твоя нужда, теперь я буду на тебя работать. Засмеялась тогда мать.

— Жизнь моя, — сказала, — теперь-то и смех мне к лицу. Пошел мальчик искать счастья.

А там недалеко в горах живут два брата-разбойника. Взошло солнце, и подошел юноша к той горе.

— Чего тебе? — кричат разбойники.

— Ничего, с дружбой иду к вам, не с враждой. Слугу не хотите ли?

— Хотим. Что тебе платить?

— Мне пятнадцать лет, и платите мне пятнадцать рублей. Семь сейчас дайте, восемь — в конце месяца.

Дали ему семь рублей, отнес он их матери и говорит:

— Вот тебе, мать, а восемь еще в конце месяца принесу.

И пошел обратно к разбойникам. Накормили они его, напоили и говорят:

— Пойдем, покажем, что ты должен делать.

А у них шестнадцать коней. Один такой буйный — пяти месяцев его поставили на привязь, до пяти лет спустить не могут, боятся.

— Вот тебе котел, вот вода, а вот огонь. Набери воды и покорми коня, что на привязи, только смотри, не побил бы тебя — буйный он.

Сказали и пошли на разбой. А Сиротинка снял котел с огня, пошел к коню, отвязал его, взнуздал, вскочил и полетел вдогон за разбойниками. Догнал, вытянул каждого плетью и поскакал обратно.

Один разбойник и говорит:

— Это наш конь. А другой:

— В уме ли ты? Кто его взнуздает?

Вернулись, смотрят — и конь на месте, и котел, все, как было. Легли спать.

Наутро увел один разбойник двух коней, а другой спрятался дома.

А Сиротинку послали за ключевой водой. Он и не видел, что не один дома остался.

Вернулся, думает, уехали оба. Поел, взял потом тот котел, снял с огня, отвязал коня, взнуздал, вскочил и умчался.

Смотрит этот разбойник, а он уже тридцать лет как разбойничает, так и задрожал весь: «Что этот пятнадцатилетний парень вытворяет? А подрастет, что он с нами сделает?»

А Сиротинка летит на своем коне и видит — едет разбойник с двумя конями. Понял Сиротинка, что проведали они про него, задумался.

«Кончено мое дело, убьют меня, в живых не оставят».

А разбойники сами его боятся. Думают, что делать, как с ним быть.

Говорят ему:

— Сбегай, Сиротинушка, принеси ключевой воды.

Вот пока придет Сиротинка, должна решиться его судьба: жить ли ему или умереть. Сказал старший разбойник:

— Убьем его. А младший:

— Нет, поставим его старшим над нами. Позвали Сиротинку, говорят:

— Будь нам старшим братом, а мы за тобой пойдем в огонь и в воду. Подумал Сиротинка, поблагодарил их, согласился.

Решили они попировать в ту ночь.

Подали они Сиротинке чашу, а эта чаша такая: вином нальют — золотом обернется, водой нальют — серебром обернется. Чаша старшему полагается.

Настало утро, положил Сиротинка чашу в карман. Прошел так месяц. Приходит Сиротинка и говорит братьям:

— Дайте мне восемь рублей, отнесу матери.

— И деньги наши твои, и все наше имущество твое. И мать твоя — наша мать. Вывел Сиротинка своего буйного коня, взнуздал и говорит братьям:

— Ждите меня через три дня, на четвертый.

— С места не тронемся, — сказали разбойники.

Приехал Сиротинка домой. Влетел во двор, соскочил с коня.

— Вот тебе, мать, твои деньги. Пожил с матерью три дня и говорит:

— Мне, мать, завтра в полдень уезжать. Напеки мне хлеба на дорогу.

Напекла мать хлеба да печенья разного, попировали на прощанье. Настало и четвертое утро.

Занялась заря, выходит со двора Сиротинка.

Взошло солнце, припекло. Остановился Сиротинка у ручья, расседлал коня, пустил его, достал курицу, хлеб, смотрит — не покажется ли кто, чтоб не есть одному. Видит — тянутся по дороге три арбы, за ними старик-купец. А арбы эти его.

— Иди, отец, покушаем вместе, — позвал его Сиротинка, а у самого все готово, достал чашу, налил вина, говорит:

— Это за твой приход, за нашу встречу.— Выпил и подает купцу: — Пей теперь ты. А старик схватил чашу и запрятал за пазуху.

— Мое! — кричит.

А тут пристав да со всеми двенадцатью стражниками.

Замахнулся купец. Не выдержал Сиротинка, ударил его. Закричал купец, а пристав и говорит:

— Что ты бьешь старика? Кричит купец:

— Одна у меня чаша, и ту он отнять хочет.

— Моя это чаша,— говорит Сиротинка. — У меня еще есть такие.

Отобрали у них чашу. Дали Сиротинке три месяца сроку, велели привести за себя двух заложников: принесет за три месяца еще две такие чаши — повесят купца за ложь, а не принесет Сиротинка — повесят его заложников.

Подписался Сиротинка, подписался и купец.

Приехал под вечер Сиротинка к братьям, подбежали те, ссадили его с коня. Грустен Сиротинка.

— Что ты загрустил? — спрашивают братья.

— Поужинаем, — говорит Сиротинка, — потом скажу. Поели, рассказал им Сиротинка все и говорит:

— Вы должны за меня поехать.

— Чего же ты печалишься? Поезжай, ищи чаши. Свидимся, все добром кончится. Поехал Сиротинка. Едет, ищет чаши.

Ехал, ехал, приехал к утру в одну деревню, видит — сидит старуха-вдова, прядет.

— Мать, ради любви всех матерей, устал я, прошу тебя, дай мне отдохнуть. Засну под жужжанье твоего веретена.

Согласилась она. Лег Сиротинка и заснул. Вдруг слышит: заплакала, запричитала старуха. Проснулся Сиротинка — полдень на дворе, спрашивает:

— Чего ты плачешь? Если я тебе не по душе, скажи — уйду.

— Нет, сынок, вот в том храме, в золотом гробу лежит мертвый сын нашего царя. Каждую ночь ставят человека стеречь тот гроб, а только ни один еще живым не вернулся. Сегодня черед моего единственного сына — вот я и плачу, что не увижу его больше.

— Не плачь, я пойду за него, — говорит Сиротинка, — только вели до заката солнца сложить у дверей храма триста кирпичей да дай мне выпить вина, а ты ложись, спи спокойно.

Пошел он вечером, кирпичи уже лежат.

Вошел Сиротинка в храм, поднял этот гроб вместе с покойником, поставил под куполом, в нише, сам сел внизу. Сидит ждет. Вверху покойник, внизу Сиротинка. Вот уж засыпает народ, тушатся свечи, и влетает в храм голубь.

— Как свободно сегодня, никто и не стережет, — сказал голубь и обернулся девушкой, да такой, что так и осветилось все вокруг.

Поднялась девушка наверх к покойнику, достала две плети, ударила одной плетью — ожил юноша. Прошла так ночь, а наутро ударила девушка второй плетью и умертвила юношу. Выскочил тут Сиротинка, да схватил ее. Взлетела она вверх, и Сиротинка с нею. Держит он ее, не пускает. Испугалась девушка. «Погибла я», — думает. Бросила плети и улетела.

Обрадовался Сиротинка, подобрал плети. Вот так находка!

Вышел из храма, встретила его старуха-вдова, радуется, ноги ему целует.

— Мать, дай поесть, — говорит Сиротинка. Сам мокрый весь, хоть выжми. Это от борьбы. — Да пойди скажи царю, могу я оживить его сына.

Пошла старуха к царю. Обрадовался царь, на ногах не стоит от радости.

— Только оживи его, что ни попросишь — твое. Хоть все мое царство бери. Я же тебе и служить буду, — говорит он Сиротинке.

Пришли в храм.

Ударил Сиротинка плетью — ожил сын царя. Ведут его во дворец, радуются.

Не царевича обнимают, Сиротинку. Говорят ему, просят:

— Скажи, чем отблагодарить тебя? Показал Сиротинка чашу и сказал:

— Есть у вас такая чаша? Дайте мне.

— Нет, такой чаши у нас нет, — говорят ему.

— Что ж, нет, так и нет, — сказал Сиротинка и ушел.

Шел он, шел, пришел в другое царство. Видит — народ в чем мать родила ходит. Дивится Сиротинка:

— Что это? Где это видано? Сказал ему царь той страны:

— Видишь вот по ту сторону моря царство? У них там одежда гниет — девать некуда, а у нас хлеб преет, портится.

— Что ж не выменяете, не привезете себе одежду?

— Все в море гибнет.

— Я поеду, привезу, — говорит Сиротинка.

— Привезешь — проси чего хочешь, — говорит царь.

Нагрузили корабли, поплыли.

Стоит Сиротинка, смотрит в море. Видит — высунулась из воды рука, на руке обруч золотой. Ударил он по руке, показалась из воды женщина. Да какая! — так все вокруг и осветила. Схватил ее Сиротинка, держит, не пускает. Вырвалась она все же, только оставила в руке у Сиротинки тот обруч.

Проплыли корабли море и вернулись обратно с одеждой.

Радуются все.

— Что тебе дать за то?

— Есть у вас такая чаша? — спрашивает Сиротинка.

— Нет, такой чаши у нас нет, — говорят ему.

— Таково уж, видно, мое счастье, — сказал Сиротинка и пошел дальше.

Идет Сиротинка. Прошел все то царство, видит — тянется дорога, вся ивами засажена. На одной из ив, высоко над землей, подвешена за волосы девушка-красавица, на ногах золотые туфельки. Позвала она юношу:

— Спаси меня, вызволь из беды, сними отсюда, женой тебе буду.

— А как тебя снять?

— Подойди, стану тебе на плечи и сойду,— говорит она.

Подошел он, стал. Как ударит она его да втопчет в землю! Много юношей погубила она так. А только вырвался Сиротинка, схватил ее. Улетела девушка, только одна золотая туфелька в руках у него осталась.

Пошел он. Идет, идет. Видит — сад, а в саду домик. Перед домиком старушка сидит.

— Что ты здесь делаешь, мать? — спрашивает Сиротинка.

— А вот, сынок, видишь там замок? В том замке живут три сестры, я им служу. А я не вдова бесприютная, есть у меня и дом, и семья, а они меня выкрали и служить себе принудили.

— А нельзя мне посмотреть тех девушек, да так, чтобы они меня не видели? — говорит юноша.

— Отчего же, можно, — говорит старуха. — Пойдем. Повела она его в тот высокий замок.

А там стол, уставленный всякими яствами, стоит. Все к ужину готово. Спрятала старуха его под столом и ушла. Выходят три сестры.

— Давайте ужинать, — говорят. Сели за стол.

— Что ж, будем говорить тосты, — сказала старшая сестра. — Полюбила я сына одного царя, а родители разгневали меня, я и убила его. Каждую ночь оживляю его, а под утро вновь убиваю. Только появился один юноша, поборол меня. Молод он еще, подрастет — таким молодцом станет, один против семи царств пойдет. Выпьем за его здоровье!

Другая сказала:

— Я одно царство голодом морила, другое — холодом. Поборол меня один юноша, даже золотое запястье у меня отнял. Что ж, удалец он, дай ему бог здоровья!

А третья говорит:

— Чему тут дивиться? Видно, тот юноша и у меня с ноги туфельку сорвал. Да пойдет и она ему на счастье, выпьем за его здоровье.

Вышел тогда Сиротинка и говорит:

— Что ж, налейте и мне выпить, поблагодарить вас.

— Зачем же ты сюда пришел? — спрашивают его сестры.

Смотрит Сиротинка, а на столе такие чаши, что он ищет.

— А вот за такой чашей, — говорит. Сказали старшие сестры младшей:

— Пойди, вынеси ему хоть сорок чаш. Взял Сиротинка все сорок чаш и несет.

Едет мимо того царя, которому корабль спас и одежду достал, и говорит:

— Вот тебе чаша от меня на память. Дал ему одну чашу.

Едет мимо того царя, у которого сына оживил, и говорит:

— Вот и вам две чаши.

Сам думает, вспоминает, когда же он уехал, сколько еще осталось времени, как бы не погубить побратимов? Что ж, оказалось — пути у него еще на девять дней, а до срока всего четыре дня осталось. Как быть, как спасти братьев?

Спрашивает его царь, которому' он сына спас:

— О чем ты печалишься?

— Как не печалиться — двоих братьев теряю, за меня гибнут, опаздываю, на девять дней еще пути осталось.

— Не печалься, — говорит царь, — за девять часов тебя доставлю, ты знай пируй, я все устрою.

Вызвал царь Пашкунджи.

— Куда его везти? — спрашивает Пашкунджи. Сказали ей.

— За три часа домчу, — говорит Пашкунджи, — только дайте поесть как следует. Пошла она, съела девять буйволов и говорит Сиротинке:

— Привяжись ко мне веревкой, да покрепче. Знай, на каждый мой посвист ветер поднимается, да такой, буковые деревья ветви теряют, так и бьются друг о друга.

Привязался Сиротинка покрепче. Взлетела Пашкунджи, летит, что твой аэроплан.

А там уж и глаза побратимам-разбойникам завязали, уж и поп собрался читать отходную, должны их повесить.

Налетела вдруг Пашкунджи, как ударит крылом попа, перевернулся поп, сбила потом повязку с глаз братьев.

Увидели друг друга все трое побратимов, от радости чувств лишились.

Приказал судья казнить тотчас того купца и все его богатство братьям отдать.

Сказал Сиротинка:

— Не нужно нам его богатства, раздайте вдовам да сиротам.

И я там был и крепко попировал. А как вернулся... будто и не был нигде.